Гиацинтовые острова - Страница 79

Правда, у юмора, в отличие от разума, несерьезная, можно даже сказать, легкомысленная репутация, все считают, что он валяет дурака. Но ведь тот, кто валяет дурака, обычно сам дураком не является. Он только валяет дурака, и не только валяет, а кладет его на обе лопатки и не выпускает до тех пор, пока дурак не поумнеет.

Впрочем, поумнеет ли дурак?

На этот вопрос невозможно ответить без юмора.

Я поплотнее закрыл справочники, в которых слово УМ толковалось по-другому, и стал подбирать аргументы к своей гипотезе. Главный аргумент, конечно, состоит в том, что все эти три понятия неразделимы. Человек, лишенный ума и чувства юмора, не может быть по-настоящему гуманным. С другой стороны, поистине умный человек, как правило, гуманен и не лишен чувства юмора. Ну а то, что юмор непременно предполагает ум (даже острый ум: остроумие), а также гуманность (ведь все бесчеловечное юмора лишено), это очевидно.

Вот он, общий корень этих трех слов, корень жизни, а по-галеновски — главный жизненный сок. Будьте добрыми, мудрецы! Будьте мудрыми, гуманисты! Будьте добрыми и мудрыми, юмористы! А все вместе — никогда не теряйте чувства юмора!

Провозгласив этот лозунг, я почувствовал, что вышел за пределы юмора, так как с людьми, обладающими чувством юмора, нужно говорить не языком лозунгов, а языком фактов. Конечно, не сухих, не скучных, а живых фактов. Остроумных и, может быть, даже ироничных фактов. Ведь это же не секрет, что фактам подчас не чужда ирония.

Это кажется невозможным: ирония факта. Ведь ирония в буквальном переводе означает «притворство», а факт не умеет притворяться, не умеет хитрить. Ему это ни к чему: он убеждает одним своим существованием. Какие бы долгие споры ни велись, какие бы ни высказывались остроумные соображения, но приходит факт — и все умолкает.

Факт очевиден каждому. Но не всем очевидна ирония факта.

Простой факт: горные вершины Луны намного превышают земные вершины. Земля не достигла таких вершин, каких достигла Луна. Это факт. Но ирония факта заключается в том, что достижение вершин не обеспечило Луне минимальных условий для жизни. И не Земля вокруг нее вертится, а она вертится вокруг Земли. Вот тебе и вершины…

Мне могут возразить, что я путаю физику с лирикой. Давно уже решено не путать физику с лирикой, чтобы, с одной стороны, не подрезать лирике крыльев, а с другой — не тормозить развитие физики.

Но — пути юмора неисповедимы, и среди этих неисповедимых путей есть один, особенно важный в наш научный и технический век. Как все пути к смешному, этот путь проходит на стыке противоположностей, казалось бы, несовместимых, но совмещаемых в юморе.

Физика и лирика. Научный разум и лирическая душа. Точные знания и наивная увлеченность. Что получится от совмещения этих несовместимых вещей?

Получится юмор.

Физика констатирует, что клин состоит из наклонных плоскостей. Лирика не констатирует, она не умом воспринимает, а сердцем. Что делать клину, когда он состоит из наклонных плоскостей, по которым так легко покатиться? Что делать клину, как не вышибить другой клин, пока его самого не вышибли каким-нибудь клином?

Так размышляет лирика, которой важно понять: почему клин вышибается клином? Потому что в лирике не реже, чем в физике, случаются такие дела.

Физика при помощи новейших достижений измеряет температуру животного, вымершего сто миллионов лет назад. Физике достаточно измерить температуру, но для лирики важно знать: почему?

Почему лишь спустя миллионы лет после того, как скончался последний белемнит, догадались измерить ему температуру? Может, если бы раньше измерили, он был бы жив?

Вот так, вздыхает лирика, никогда мы не поспеваем. Вместо того чтоб проявить внимание при жизни, мы ждем, пока белемнит вымрет, а уж потом…

Конечно, правоту физики трудно подвергнуть сомнению, потому что она сплошь и рядом доказывается экспериментально. А в лирике — чем больше экспериментируешь, тем меньше можешь что-нибудь доказать.

Такие они разные, физика и лирика. И соединить их может лишь юмор, который соединяет несоединимое, совмещает несовместимое и в результате рождается сам. Юмор — дитя неравного брака. Но и счастливого брака. А главное — серьезного брака, потому что иначе он бы не родился на свет.

Такова ирония факта: серьезный брак рождает юмор. Потому что никакой серьезный брак невозможен без юмора. Такова ирония факта.

Да простит меня лирика, но получается так, что юмор находится в прямой зависимости от фактов. Чем больше фактов — тем больше юмора. А когда исчерпается запас фактов? Неужели нам придется остаться без юмора?

Запас фактов во вселенной огромен, но целиком полагаться на это нельзя, к фактам нужно относиться бережно. Еще сравнительно недавно существование многих животных земли было фактом, а сейчас? Что мы сделали с этим фактом? А с фактами существования рыбы в реках, деревьев в лесах? Все меньше в природе остается фактов природы, и на смену им приходят факты цивилизации. Это тоже интересные факты, но ирония их слишком часто бывает грустной…

Стриж Печной Иглохвост — дитя цивилизации, но его предки были детьми природы.

— Они жили в лесу и гнездились прямо в стволах деревьев, — вспоминает стриж Печной Иглохвост. — Кхе, кхе, это просто чудесно — гнездиться в лесу. Свежий воздух — кхе, кхе, — который можно вдыхать полной грудью. Мы разучились вдыхать полной грудью, вот в чем наша беда.

Стриж Печной Иглохвост мечтает пожить в лесу, как его предки. Что может быть лучше жизни в лесу, где вокруг не мертвые камни, а все такое же, как ты: дышащее, трепетное, живое… А значит, и родное, потому что живому живое легче понять. И легче дышать, когда все дышит вокруг, когда вокруг все живое…