Гиацинтовые острова - Страница 52

Наверно, питоны могли бы стать теплокровными — если бы их теплокровность была направлена не только внутрь своего клубка, но хотя бы кого-нибудь согревала снаружи. А так — не станут питоны теплокровными, и дети их не станут теплокровными, потому что — какой же они видят пример?

Поэтому иногда даже хорошо, что наши дети не следуют нашим примерам. Может быть, потому, что они не всегда следуют нашим примерам, они становятся лучше нас.

У старого Проплиопитека было три сына: Плиопитек, Сивапитек и Дриопитек. Сыновья как сыновья, родная кровь.

Любил Проплиопитек своих детей.

Плиопитека любил.

Сивапитека любил.

А Дриопитека не очень любил. Можно сказать, совсем не любил. Странный он был, Дриопитек. Вроде не свой. Другие сыновья как сыновья: и на голову сядут отцу, и все, как это в семье бывает. Прощал им, конечно, Проплиопитек.

Плиопитеку прощал.

Сивапитеку прощал.

А Дриопитеку не прощал. Хотя прощать ему было нечего.

Странный он был, Дриопитек. Вроде не свой.

Давно это было. Выросли сыновья.

Еще время прошло — состарились.

У старого Дриопитека было три сына: Шимпанзе, Горилла и Человек. Любил Дриопитек своих сыновей, особенно первых двух. Они у него пошли в род Проплиопитека. В братьев Дриопитека — Плиопитека и Сивапитека. В племянников Гиббона и Орангутанга.

Любил Дриопитек двух своих сыновей. А третьего не любил. Какой-то он был не такой, этот третий. Вроде не свой.

Другие сыновья как сыновья: и поездят на отце, и душу, как говорится, вытрясут, а все же родные, свои. А этот какой-то чужой. Где-то ходит, что-то делает, а что — непонятно.

И отцу непонятно, и братьям непонятно, и дедушке Проплиопитеку тоже было бы непонятно, хотя дедушка Проплиопитек многое понимал.

И опять прошло время. Выросли сыновья.

У старого Человека было три сына. Двое сыновей как сыновья: в дедушку Дриопитека, в прадедушку Проплиопитека, в двоюродных дядюшек Гиббона и Орангутанга… А третий — неизвестно в кого.

Какой-то странный, вроде не свой… И что вырастет из него — неизвестно…

В этом главная трудность педагогики: неизвестно, что из кого вырастет.

Что же нужно делать, чтоб нащупать правильный путь?

Для этого нужно соблюдать такие условия:

— ни в коем случае не посвящать себя целиком воспитанию, как мушка Галлица Миастора;

— стараться приучать своих детей к самостоятельности — если не с эмбрионального периода, то по крайней мере с раннего детства;

— в каждой личинке уважать личность и признавать ее право на личную жизнь;

— всегда следовать правилу: живи сам и давай жить своим детям;

— никогда не бросать своих детей, даже в минуту опасности, чтоб они не бросали потом твоих внуков (печальный пример отца Повитухи и его детей повитух);

— не воровать чужих детей, как Императорский Пингвин, но, как водится у лис, усыновлять чужих детей добровольно;

— своевременно помочь ребенку разобраться, кем ему быть: если мужчиной, так уж настоящим мужчиной, а если женщиной, так уж настоящей женщиной;

— подавать примеры, но не навязывать их; особенно следить за тем, что это за примеры;

— воспитывать детей не столько любовью к ним, сколько любовью к окружающим (чтоб они не выросли холоднокровными, как питоны);

— если ваш ребенок не похож на дедушку Дриопитека, не впадайте в отчаяние: возможно, из него еще вырастет Человек.

Мальки Терапона

Взрослый Терапон продольно полосат, а мальки его поперечно полосаты.

Мальки есть мальки — что ты будешь делать с мальками?

Ты им вдоль — они тебе поперек. Ты им вдоль — они тебе поперек. И кому поперек? Отцу с матерью…

Самая начальная школа

Птицы еще в яйце изучают географию. Как пролететь из Европы в Африку, как из Америки вернуться в Европу — все это им известно еще в яйце.

А как же иначе?

Ведь прежде чем отращивать крылья, нужно знать, куда полетишь.

А если не знаешь, куда полетишь, — незачем отращивать крылья.

Почему Бурундук засыпает и просыпается в один день с Медведем

Когда Бурундук был маленьким, он больше всего не любил спать и перед спячкой всегда капризничал:

— Не хочу в спячку!

И тогда мама ему говорила:

— Посмотри: вон уже и Медведь лег спать! — Медведь — это был их сосед, и он всегда ложился спать вовремя. — Вот заберет Медведь все хорошие сны, и тебе ничего не останется.

Так говорила мама Бурундуку, и он спешил поскорей уснуть, чтобы ни одного сна не оставить Медведю.

А когда наступала весна и Бурундук не хотел просыпаться, мама ему говорила:

— Вот сейчас Медведь откроет глаза и увидит все самое интересное. А тебе не будет на что смотреть.

И конечно, Бурундук спешил открыть глаза, чтобы все интересное увидел он, Бурундук, а Медведь чтоб ничего не увидел.

Много воды утекло с тех пор. Многие бурундуки выросли, и многие успели родиться. Но все они ложатся спать и просыпаются в одно время с медведями — чтобы там, во сне, не пропустить ничего интересного да и здесь ничего интересного не пропустить.

А как они запасают орехи! Так, словно собираются жить сто лет. И это потому, что когда они были маленькие и не хотели есть, мама им говорила:

— Вот сейчас это съест Медведь!

И бурундуки запасаются. На сто лет запасаются. Чтобы оставить медведей без орехов.

Аксолотль

У саламандры Амблистомы сынок Аксолотль еще совсем дитя, а уже размножается.

— Перестань размножаться! — делает ему замечание Амблистома. — Разве ты не понимаешь, что хорошие дети так себя не ведут?